Призрак демократии. На смерть воронежского сенатора Александра Воробьева

Это было во времена, когда в России не было «Единой России». Даже так: это начиналось, когда самой России еще не было. В апреле 1990 года, за полтора года до распада СССР, в Воронеже был сформирован первый демократически избранный городской совет народных депутатов. Очень ярких депутатов, не то что нынешнее племя. Одним из 133 избранников стал скромный 48-летний майор-стройбатовец Александр Воробьев. Невысокого роста, всегда по-военному подтянутый, в общении пытавшийся казаться простоватым, более простым, чем на самом деле. Хитрый, смекалистый и дисциплинированный депутат-вояка не был ни прирожденным оратором, ни лидером, который может объединять людей, но он умел улавливать суть времени перемен, умел анализировать и умел найти того лидера, к уху которого надо иметь беспрепятственный и постоянный доступ. Благодаря этим качествам сумел продержаться на вершине воронежской политики или рядом с ней целых пятнадцать лет. Больше, чем кто-либо из депутатов того, первого призыва.

Дем-, но не шиза

«Стройбатовец» - это, может, и не совсем точно. Но за глаза Воробьева дразнили именно «стройбатовцем». Во времена позднего СССР это было сродни ругательству. Военная служба Воробьева была как-то связана с хозяйственной деятельностью - то ли со строительной, то ли с автомобильной. Вообще, о советском периоде жизни Воробьева известно совсем немного. Родился  24 июля 1942 года. Место рождения неизвестно. В 1959-1964 годах учился на историческом факультете ВГУ. Кем работал или служил после окончания вуза до «стройбата», тоже неизвестно, да теперь и не важно. Женат, двое детей. Важно, что Александр Васильевич в том совете был «демократом». 

«Демократ» - это был политический термин. «Демократам» противостояли «коммунисты», члены КПСС, в первую очередь, партноменклатура, и те, кто поддерживал отмирающие советские порядки. Среди депутатов того горсовета «демократов» и «коммунистов» было примерно поровну. Тогда не существовало запрета для силовиков баллотироваться в депутаты. Прослойка людей в погонах была невелика, но они естественным образом собирались в стайки. Любопытное наблюдение: воронежские милиционеры-депутаты поголовно пополнили ряды «коммунистов», а почти все военные ушли в «демократы». Майор Воробьев приклеился к косноязычному, но оратору, полковнику из военного института Анатолию Гольцу. Сладкая парочка возглавила важнейший орган того совета - комитет по стабилизации потребительского рынка, обладавший широкими контрольно-исполнительными полномочиями. В первую очередь, в сфере торговли. Гольц стал председателем комитета, Воробьев - его заместителем.  

«Демократы» не были однородной массой. Был нарождающийся слой ультра-либералов, которые вышли из вузовско-преподавательской среды, и были люди умеренных взглядов. Патриотов еще не придумали, а те, кто тогда называли себя таковыми, занимались неравной борьбой с масонским заговором. Гольц и Воробьев проходили по категории «умеренные демократы». К этой же категории можно было отнести и директора завода ТМП и тоже депутата Александра Ковалева, знаменитого тем, что менял самые тяжелые в мире прессы на китайские пуховики, которые раздавал рабочим, и стал таким образом самым популярным политиком Воронежа начала девяностых. Депутатское ядро, сформировавшееся вокруг этой троицы, было значительным. Ультра-либералы горсовета кучковались вокруг профессора-физика Станислава Кадменского. 

Со стороны «партократов» первыми скрипками были первый секретарь обкома КПСС Иван Шабанов, его ставленник губернатор Виктор Калашников, а на городском уровне - председатель исполкома горсовета Александр Цапин. 

Комитет Гольца-Воробьева имел непосредственное отношение к громкому, рукотворному скандалу, названному «автомобильное дело», когда группу руководителей-партократов, в том числе Шабанова и Калашникова, «уличили» в покупке автомобилей по «государственным» ценам. Автомобили были выделены из фондов для поощрения крестьян за уборку небывалого урожая, но в число награжденных попали и топ-чиновники. Эта история была сочно описана журналистом Александром Сорокиным в «Воронежском курьере» и в марте 1992 года стоила должности губернатору Калашникову. Он провел в губернаторском кресле меньше пяти месяцев. Шабанов своего лишился чуть раньше из-за роспуска КПСС в августе 1991 года. Александр Ковалев указом Ельцина был назначен губернатором, чуть позже Гольц был назначен мэром. Колесо сансары начало вращение. 

Городской совет просуществовал до октября 1993 года и после расстрела Белого дома, как и все советы в стране, был распущен по указу Ельцина. К моменту роспуска Александр Васильевич уже расстался с депутатским мандатом и с 1992 года занимал должность директора департамента государственного контроля администрации Воронежской области. 

Воробьев стал ближайшим соратником и главным тайным (хотя и не очень тайным) советником губернатора Ковалева. Осуществлял функции, схожие с тем, чем сегодня занимаются спецы по внутренней политике - взаимодействие с депутатами и главами районов. Работа не самая простая: в то время и депутаты, и главы в подавляющем большинстве были выходцами из номенклатуры КПСС и многие к губернаторской власти лояльны были лишь на словах. Выдвиженцем номенклатурного клана стал новоусманский комсомолец Геннадий Макин, делегированный в первые вице-губернаторы. Антиподы Макин и Воробьев в равной степени могли претендовать на звание второго человека в администрации области. Воробьев, хотя и не был даже рядовым заместителем губернатора, по степени влияния на первое лицо превосходил всех на площади Ленина, 1. Что-то вроде сегодняшего Лоткова, если бы тому отдали всю внутреннюю политику.

Это было время первоначального накопления, и Воробьев вполне мог обеспечить себе и своим потомкам безбедное существование. Но он никогда не был алчным, сохраняя репутацию чистоплотного человека, не занимающегося самообогащением. Хотя и бессребреником не был: была возможность получить от государства новую квартиру - получал, была возможность из майоров по взмаху волшебной палочки стать «генерал-майором» (государственным советником третьего класса) тоже, разумеется, не отказывался. Значительно позже одна из знаменитых и отколовшихся учениц Воробьева депутатка Галина Кудрявцева обвиняла его в том, что он получает зарплату сразу в двух местах - в муниципальном совете и где-то еще. Счетная палата давала опровержение, но осадочек остался.

Пожалуй, самым запоминающимся действием-интригой Воробьева-контролёра стала помощь в приватизации «Коммуны», «печатного органа обкома КПСС», главной официальной газеты региона. Главный редактор «Коммуны» и видный «партократ» Алексей Наквасин в 1993 году сумел при поддержке Воробьева и в обмен на лояльность губернатору получить разрешение сделать госгазету частной, что в дальнейшем ее и сгубило. Спустя четверть века совершенно усохший «орган» вернули в госсобственность, прикрепив как приложение к ТВ «Губернии». 

Расстрел парламента в октябре 1993 года вывел карьеру Воробьева на невиданный уровень. 12 декабря 1993 года состоялись скоротечные выборы в Госдуму, те самые, которые внезапно выиграл Жириновский и был вопль «Россия, ты одурела?!» и одновременно  в Совет Федерации.

В Совфед выбирались по единому двухмандатному округу. Территория округа равнялась территории области. Баллотировался сам Ковалев, Воробьев и два «партократа» - Иван Шабанов и легендарный ультра-коммунист, директор мехзавода Георгий Костин. С Костиным, связанным с лидерами ГКЧП, и его «директорскими» запасами коньяка и икры из спецстоловой Гольц с Воробьевым боролись с помощью СМИ еще в 1990 году. Но оборонка своего «красного директора» не сдала.

Среди этого квартета претендентов Ковалев выглядел заведомым фаворитом, он и победил с внушительными 70% голосов - едва ли не лучший результат по России. А вот Воробьев считался заведомым аутсайдером. Беспартийным человеком, мало раскрученным медийно, неопределенных политических взглядов. Село, дававшее две трети голосов, считалось оплотом коммунистов. На счастье Воробьева коммунистов было двое и они банально растянули голоса. Воробьев прошел на тоненького - 26% голосов. За него проголосовало 300 тысяч человек.

Любопытно, что решение баллотироваться Александр Васильевич принимал самостоятельно и общую избирательную кампанию с паровозом-губернатором не проводил. И совершенно неожиданными для Ковалева были воробьевские листовки, призывавшие голосовать за «двух дядей Саш». Можно сказать, что Воробьев прокатился зайцем на подножке предвыборного трамвая. Но победить Шабанова, бывшего и будущего хозяина области, это, конечно, дорогого стоило.

Сенатор - это звучит гордо, но недолго. Тот Совет Федерации был запланирован как переходный. Срок его полномочий был два года и они пролетели очень быстро. Сенатор Воробьев был рядовым членом комитета по обороне и безопасности. Ничем на федеральном уровне не запомнился. Понимая, что его сенаторство скоротечно, в следующий состав Совфеда согласно новому закону должны были попадать по должности губернатор и председатель облдумы, Александр Васильевич пытался найти себе новое место работы. Пытался попасть на ключевую должность представителя президента по Воронежской области, но эту синекуру, выдаваемую в администрации президента, застолбили за собой ультра-либералы-«демократы» - сначала Виктор Давыдкин, а затем Борис Кузнецов.

Мы до сих пор не употребили важное словечко той эпохи - «демшиза». Этим словечком ультра-«системные» либералы пытались отгородиться от своих маргинальных адептов, вроде Новодворской. Одним из самых ярких представителей «демшизы» в Воронеже был профсоюзный деятель Валерий Власов. Он в советские времена был руководителем профкома трамвайно-троллейбусного управления, а после развала СССР по моде того времени создал независимый профсоюз «Солидарность». Но Лехом Валенсой стать не случилось. Власов несколько раз баллотировался в депутаты местных органов власти и все время безуспешно, но своим в демтусовке стал, хоть и на птичьих правах. Власов и Воробьев познакомились еще в 1990 году. Но вот когда стали официально взаимодействовать не совсем понятно. Профсоюз «Солидарность» был довольно малочисленным, а председатель Власов был очень шумным персонажем. Он и в советские времена был профессиональным «челобитчиком», а после распада страны сделал писательство кляуз по любому поводу своей основной профессией. «Солидарность» была лишь ширмой для этой деятельности. «Челобитные» были невероятно безграмотны, хамскими и по тону и по содержанию, достоверность изложенного нужно было делить как минимум пополам. Но так устроено бюрократическое государство, на каждую кляузу необходимо проводить проверку и давать ответ. Если уж мы Лоткова вспоминали, то сравним Власова с широко известным в узких кругах новоусманским юристом Сергеем Александровым и добавим немного от незабвенного Аркаши Давидовича. Власов, как и афорист, «жил» на Проспекте Революции. А теперь представьте себе, если бы Александров-Давидович стал помощником сенатора Лукина и все «это» писал на официальном бланке верхней палаты парламента.

Власов был помощником сенатора Воробьева и с определенного времени главной мишенью его нападков оказался начальник УФСБ и будущий губернатор генерал Владимир Кулаков. Там были свои теневые интересанты-информаторы из числа уволенных чекистов, а безбашенный Власов отрабатывал чужую месть, не дожидаясь, когда блюдо остынет. 

Стоял ли за кляузами своего помощника сам Воробьев, а за Воробьевым, соответсвенно, Александр Ковалев? Мы можем лишь предполагать. Но должны констатировать, что Ковалев и Кулаков к концу девяностых - началу нулевых стали главными оппонентами на политической доске Воронежа, задвинув вчерашних ферзей Шабанова и Цапина, кого на пенсию, а кого на вторые роли.

Немного нарушим хронологию повествования и завершим печальную историю Власова. Кляузничество его закончилось уголовным делом в первый же год губернаторства Кулакова. В конце 2001 года вечно нищему Власову и еще девятерым его подельникам милиция пришила создание финансовой пирамиды на базе «Солидарности». Мутная и странная история случившаяся ровно во время выборов в муниципальный совет, куда профсоюзник в очередной раз безуспешно баллотировался. Власова долго держали в СИЗО, потом дали реальный срок. Вышел Валерий Александрович из колонии совершенно больным человеком, но кляузы писать не прекратил. А потом как-то очень быстро умер, не дожив до шестидесяти.

Воробьев из истории Власова сделал свои выводы. «Демократ» подружился с силовиками. Но это мы перескочили пару страниц биографии Александра Васильевича.

 Снова дума 

Будучи еще сенатором, в декабре 1995 года Александр Воробьев баллотировался на первых всенародных выборах главы администрации Воронежа. Но в этот раз растяжка голосов сработала против него. Мэром стал хозяйственник Александр Цапин с 60% голосов. «Оппозиционеры» Александр Воробьев и экс-глава Центрального района Василий Кочергин набрали по 10%. Воробьев, кажется, финишировал чуть выше Кочергина, но это было слабое утешение. Четвертым на тех выборах стал начинающий юрист Сергей Кравченко, который в дальнейшем станет важным членом команды Воробьева в муниципальном совете. 

А спустя девять месяцев Ельцин, проиграв в Воронежской области выборы Зюганову, выгнал из губернаторов Александра Ковалева, заменив его на Цапина. Еще спустя три месяца Цапин проиграл губернаторские выборы бывшему первому секретарю обкома КПСС Ивану Шабанову. Воронежское колесо политической сансары сделало полный оборот.

Ковалев отправился в четырехлетнее турне - сначала полпредом президента в Северную Осетию и Ингушетию, потом торгпредом на Украину. Александр Яковлевич сохранял желание вернуться в Воронеж на белом коне и имел финансовую возможность содержать небольшой штат соратников. Был создан некий благотворительный фонд, занимавшийся социологическими исследованиями и бдительно следивший за тем, чтобы славное имя Ковалева в народе не забывалось. В штате фонда состоял и Воробьев. Фонд, помимо всего прочего содержал воронежскую редакцию «Новой газеты», ныне лишенную лицензии. Весьма вероятно, что именно деньги ковалевского фонда помогали на выборах в муниципальный совет второго созыва в 1997 году Александру Воробьеву и его немногочисленным сподвижникам. Было создано предвыборное объединение ковалевцев «Петр I», сопредседателем которого стал Воробьев. Но оно сумело провести только двух депутатов - Воробьева и Кравченко.

Депутаты, среди которых выделялась новая формация политиков из числа оптовых торговцев водкой, делились по принципу лояльности/нелояльности к мэру и председателю совета Александру Цапину. Воробьев наряду с Кочергиным был наиболее опытным политиком среди оппозиционеров и мог бы претендовать на лидерство в антицапинской коалиции. И это был последний созыв депутатов, в котором была настоящая борьба за власть, а не просто за доступ к материальным ценностям.

Но публичное лидерство не было в характере Александра Васильевича и он, хотя и пытался изображать кукловода, был отодвинут на задний план. Лидер должен быть громким. Взошла звезда Галины Кудрявцевой, бывшей коммунистки, бывшей анпиловки, бывшей снова коммунистки, сменившей за политическую карьеру десяток политических партий. Воробьев в советские времена был членом КПСС. И неизвестно даже выходил из нее по моде того времени, или его членство было прекращено с роспуском КПСС. После Воробьев всегда оставался беспартийным, что довольно необычно и на фоне Кудрявцевой, да и вообще для тех веселых лет. 

Кудрявцева и Кочергин вышли на первый план. Про депутатов-совмещенцев, про заговор против Цапина, про последовавшее разделение муниципального совета на две враждующие и отдельно заседающие половины и избрание «альтернативного» мэра Кочергина надо писать отдельную статью. Нам лишь важно отметить, что сам заговор начался с демарша единственного оппозиционера-совместителя Сергея Кравченко, человека всецело преданного Воробьеву, его нового «Мини-мы». 20 апреля 1999 года во время сессии, собравшейся принимать поправки в бюджет, Кравченко вышел на трибуну и подал с нее заявление об увольнении с должности руководителя управления муниципального заказа. После чего оппозиция, имевшая всего на один голос больше, исключила из своего состава оставшихся депутатов-совместителей. Так что, претензии Воробьева на кукловодство в том составе муниципального совета были в какой-то мере не беспочвенны. Кочергин провел в кресле мэра полдня.

Цапин при хитрой поддержке Шабанова сумел  удержать власть, но политическая карьера его была похоронена. В 2000 году Александр Ковалев вернулся, но не рискнув бороться с системой, то есть со ставленником местных элит генералом Кулаковым, выставил свою кандидатуру в мэры против загнанного политического зверя Цапина. Одним из загонщиков, отработавших свой номер на отлично, и был Александр Воробьев.

^{Фото:Андрей Архипов}

Последний парад

Интернет уже не дает подсказок, баллотировался ли Воробьев в городские депутаты в 2001 году. Скорее всего, баллотировался и проиграл. Но с 2001 года Воробьев занял должность полномочного представителя мэра в городской думе. Это муниципальный совет переименовали. 

В этом качестве Воробьев был как бы приравнян к вице-мэру, но им не был. В городской думе оставались соратники - Кравченко не только переизбрался, но и жену за собой избрал. Возвращение популярного и рейтингового Ковалева во власть обернулось новой войной «города и деревни», то есть Кулакова и Ковалева. Александр Яковлевич не оставлял мечтаний вернуться в губернаторское кресло на выборах 2004 года. Линия водораздела, как и раньше, проходила по депутатским креслам городского парламента. Там оставались те же водочники, даже размножились. И ими, как могла, кукловодила Кудрявцева, которая и Ковалева, и своего бывшего соратника Воробьева возвела в ранг личных врагов.

Александр Васильевич поначалу пытался прижимать депутатов-бизнесменов, но после возвращения в команду Ковалева политтехнолога Дмитрия Нечаева стратегия была изменена на проверенную цапинскую - дружить путем раздачи кормушек. Только теперь раздавали не районные администрации и управления в мэрии (закон уже запрещал), а всего лишь МУПы. Новое поколение депутатов-совмещенцев в ответ, и это была непростая согласительная работа Воробьева, отблагодарило Александра Яковлевича самым ценным, что у них было «своего»: в конце 2002 года Ковалева избрали почетным гражданином Воронежа. Тогда это звание еще не девальвировалось, его еще не обменивали на медицинские дипломы. Венчание Ковалева губернатор Кулаков, у которого уже тогда были серьезные проблемы с рейтингом, воспринял как вызов, как начало чужой предвыборной губернаторской кампании. Ответ был несимметричный, но понятный. В августе 2003 года Нечаеву подложили сексотку, немного зеленых денег и отправили в суровое елецкое СИЗО. Все события с организованной передачей денег по совпадению происходили в соседнем с Воробьевым кабинете. Кабинет Нечаева был на другом этаже. Ковалев все понял и ушел в отставку. Нечаева выпустили. Но мэром избрали не ставленника губернатора, а внезапно очередного несистемного демократа Бориса Скрынникова. Система ходила по выборным граблям, как по променаду. «Мини-Мы» Кравченко выдвигался кандидатом в мэры, но снялся. Очевидно, одним из условий снятия Кравченко было сохранение за его патроном должности полпреда мэра. Но Скрынников пришел со своей командой, в которой оказалась и молодая курская юристка Марина Плиева, жена свеженазначенного судьи облсуда. Воробьев для общения с депутатами больше не был нужен. Он еще год или даже два проработал в мэрии, но был абсолютно незаметен, как старый слуга, оставшийся от бывших хозяев усадьбы. Когда он ушел на пенсию, газеты даже не написали.

На пенсии жил на даче, общался только с самым близким кругом. Когда был четвертьвековой юбилей гордумы отказался участвовать в подготовке воспоминаний и на само торжественное собрание не приехал.

Лишь пару лет назад Воробьев, уже глубокий старик, неожиданно появился в гордуме в кабинете одного из своих главных оппонентов ушедшей эпохи - цапинца Сергея Колиуха. Воробьеву была положена бесплатная операция на глазном хрусталике. Квота была, но сроки уж больно затягивались. Бывший мэр похлопотал за бывшего сенатора. Операцию сделали быстро. Никакой номенклатурной медициной, вероятно, положенной ему по статусу, «демократ» Воробьев, как оказалось, никогда не пользовался. Ведь главным лозунгом «демократов» в 1990 году была «борьба с привилегиями номенклатуры». Не изменил своим принципам «демократа». Только вот сама демократия так и осталась призраком. А, может, и изначально была.

Александр Васильевич пришел в политику очень поздно, но пережил многих из своих бывших соратников, в том числе и тех, с которыми успел разойтись при жизни - и Гольца, и Власова, и Кочергина, и Кудрявцеву.

В России надо жить долго.

Александр Пирогов