Побег из банкомата. Скоркин просочился сквозь конвой

31 июля ресторатора и обнальщика Максима Скоркина в суд не пустили приставы: одет был неподобающе. Очень странно, если учесть, что Максим Анатольевич уже более двух лет является подсудимым по обвинению в создании ОПГ из 27 человек, которая занималась незаконной банковской деятельностью и обналичила более 12 миллиардов рублей. Еще интереснее, что именно в этот день по решению судьи Ларисы Морховой Максима Анатольевича и еще двенадцать его подельников должны были задержать в зале суда за систематические неявки на заседания. Скоркин пропустил, в общей сложности, восемь заседаний. Сколько же, или чуть меньше, прогулов набралось и у его подельников. Вызванный в зал заседаний многочисленный конвой сумел задержать лишь десятерых подсудимых. Скоркин и две его подельницы Светлана Дармодехина и Валентина Ивашина сумели скрыться. Сейчас эта троица заочно арестована и объявлена в розыск.

Любопытно, что «смертельная» 210-ая статья (организация преступного сообщества или участие в нем), вменяется только одиннадцати из 27 обвиняемых. Сбежавшим Дармодехиной и Ивашиной 210-ая не вменяется. И их с большой долей вероятности ждут мягкие, а, возможно, условные приговоры. Так что, «беглянок», а скорее - прогульщиц должны рано или поздно найти. Смысла бегать никакого.

Другое дело Скоркин, которому вменяется организация ОПС (от 12 до 20 лет). К слову, просто участие в ОПС, то, что вменяется десяти членам группы Скоркина, законодатель оценивает от 7 до 10 лет. Адвокат Скоркина Александр Харенко теперь рассказывает журналистам, что его подзащитный в отпуске. Причем, со слов другого участника процесса адвоката Екатерины Семеновой, Скоркин во время оглашения решения о его задержании вообще находился в зале суда. «Конвоиры видят Скоркина, проходят мимо», - сообщила Семенова. Но мы все-таки более склонны верить представителям суда: в здание Центрального райсуда в тот день Максима Анатольевича не пустили. Но сама по себе ситуация довольно необычная. Причем, затянувшийся процесс находится примерно на середине. Приговор вынесут не завтра и не в этом году. И теперь совершенно непонятно, как продолжать процесс в отсутствие главного обвиняемого. И как быть с теми десятью подельниками, которые оказались за решеткой? Им, что, придется сидеть до тех пор, пока Скоркина не поймают? А если не поймают?

Дьявол с Театральной

Впервые фамилия Скоркина ворвалась в информационное пространство Воронежа в конце 2009 года, когда недавно назначенный губернатор Гордеев обратился к бизнесмену Вадиму Ишутину, как владельцу помещения на улице Театральной, с настоятельной рекомендацией расторгнуть договор аренды с рестораном Diablo, которым управлял Скоркин. Ресторан позиционировал себя как «заведение для успешных людей, которые знают как заработать состояние». И в маркетинговом плане заведение противопоставляло себя популярному у элиты ночному клуб «Angels» на Платонова.

На шум от «успешных дьяволят» жаловались местные жители. Но, вероятнее, всего губернатору пришлось не по душе само название. Тем более, что заведение располагалось в непосредственной близости от Покровского собора. Тогда Максим Анатольевич, первый и, кажется, последний раз дал комментарий для СМИ: «Мы считаем, что в ситуации имело место грубейшее нарушение наших прав со стороны собственника помещения». Комментарий в целом вышел довольно дерзкий. Там было и про то, что мы тут с партнерами отдыхаем, а вы мешаете нам делать бизнес. В том числе, Скоркин тогда оценил долю Diablo в своем ресторанном бизнесе - «от 8 до 30% ежедневной выручки».

Когда Гордеев обращался к Ишутину, тогда еще белому и пушистому, с пожеланием изгнания Diablo, он вряд ли он задумывался, что Ишутин и Скоркин - это фактически одно и тоже. И что Ишутин должен разорвать аренду, считай, что с самим собой. В тот момент знаменитому в будущем коммунальному жулику и беглецу от правосудия принадлежало 75% ООО «Ресторанная управляющая компания «Вариус», а также 70% ООО «Хаус», управлявшему непосредственно рестораном Diablo. На самого Скоркина в этих юрлицах было оформлено лишь 20% долей. «Вариусу» также принадлежали рестораны MeSto, Чао-Какао, Время Че и Dissident Club Vinoteca. Скорее всего, такая большая доля Ишутина связана с тем, что он давал деньги для развития скоркинского бизнеса, управлял же ресторанами сам Максим Анатольевич.

Через сравнительно короткое время Ишутин из ресторанного бизнеса формально вышел, но сложные, запутанные финансовые дела со Скоркиным продолжал вести. Правда, теперь их приходится вести через суд. Флоридский беглец недавно подал очередной иск в Центральный райсуд о взыскании и на индексацию долга в размере 18 миллионов рублей, которые задолжал ему Скоркин по договору займа еще в 2010 году. Ишутин долг отсудил давно, но не смог вернуть деньги даже при помощи приставов. Из чего мы делаем вывод, что никакого имущества у «короля обнала» нет. Реальный это долг или мифический, как многие из долгов перед Ишутиным, по которым идут суды? В данном случае суд решил, что реальный. Нынешние отношения Скоркина и Ишутина нам неизвестны. А раньше эти ребята были не разлей вода. Но, вероятно, денежный вопрос сильно испортил отношения.

После закрытия Diablo Скоркин на два года исчез в Москве, чем там занимался неизвестно, но вернулся в конце 2012 года и попытался запустить новые ресторанные проекты - Время Че и винотеку Dissident.

Скоркин - персонаж непубличный, хотя и был на связи с несколькими известными личностями Воронежа. Да и в соцсетях мелькает, правда, нечасто. Поэтому биографию его можно воспроизвести лишь обрывочно.

Максим Скоркин родился 27 апреля 1975 года в Воронеже. В конце девяностых, вероятно, работал вместе с Ишутиным в одном из коммерческих банков (предположительно, банк «Инвестиционный союз»), где занимался пластиковыми картами. Скоркин и Ишутин (1976 г.р.), как следует из одного из судебных решений, были знакомы с юношества. То есть, скорее всего, вместе учились в школе или в вузе. Примерно в 1999 году Ишутин и Скоркин резко сорвались на ПМЖ в Чехию, где прожили пару лет. Жили скромно, снимали одну комнату на двоих. Возможно, тогдашнее бегство было как-то связано с проблемами с законом. Вернулись в начале нулевых и попали в круг бизнесменов, входивших в знаменитое «Объединение предпринимателей». Ишутин и Скоркин были значительно моложе и беднее остальных акул воронежского торгового бизнеса, но чем-то приглянулись неформальному лидеру объединения Николаю Евдакову, совладельцу универмага «Россия», позднее «Галереи Чижова». Тот забрал в счет долга у Николая Уланова (ныне «Руслайн») завод по производству картофельных хлопьев «Мивок» и отдал его в управление Ишутину. Ишутин в течение семи лет, примерно до 2008 года, занимался и весьма успешно развитием завода. Скоркин, по сообщениям СМИ, тогда владел 10% «Мивока».

А всего Евдаков и Скоркин были соучредителями в трех фирмах - «Геосоюз», «День» и «Экоснос». Фирма «Экоснос», например, занималась в 2010 году демонтажом старого здания «России». Имела соответствующую лицензию. В феврале 2012 года Николай Евдаков умер от лейкемии. Ему было 47 лет. Николая Ивановича небезосновательно считали основным посредником между миром воронежского бизнеса и органами власти. Любой, кто работал с Евдаковым, мог чувствовать себя защищенным. После его смерти баланс интересов был нарушен.

Еще до прихода Гордеева, Ишутин, который также был очень близок с Евдаковым, занимался бизнесом в сфере ЖКХ - управлением многоквартирными домами и вывозом твердых бытовых отходов. А после прихода в администрацию области своего близкого друга Андрея Маркова (ныне депутат Госдумы) Ишутин и вовсе стал на несколько лет главным коммунальным бизнесменом Воронежской области, но, в конечном итоге, спасаясь от уголовного преследования, скрылся за границей, где проживает минимум с 2016-2017 года.

Скоркин никогда в коммунальном бизнесе не фигурировал, но отношения с Ишутиным, вероятно, поддерживал. В том числе, финансовые. Тема займов Скоркина у Ишутина богато представлена в Центральном райсуде. Вообще, Скоркин, судя по многочисленным искам, должен чуть ли не половине города. Причем, в гражданских исках к Скоркину часто фигурирует «Инвестиционный союз» - банк изначально дагестанского происхождения, обанкроченный и закрытый в 2015 году. Как раз за обнальные схемы, а еще за вывод средств клиентов за рубеж. Дыра в банке составила 4,3 млрд, семерым топ-менеджерам вменили хищение 1,5 млрд и осудили в этом году на сроки от 7 до 13 лет. Ребята были предприимчивые: выдавали кредиты под бочки с водой.

Первый раз Скоркин попал под уголовное преследование в 2013 году, через год после смерти Евдакова. Но два эпизода уголовно-наказуемых деяний случились еще в 2008-2009 годах. Уход от НДС на 12 млн и обман банка «Инвестиционный союз» на 20 млн. Числился Скоркин тогда владельцем некоего ООО «Стройдизайнпроект». Уголовное дело поступило в Ленинский райсуд в июле 2013 года, а приговор был вынесен в январе 2014 года. За два эпизода мошенничества в сфере предпринимательской деятельности (крупный и особо крупный размер) Скоркин получил пять лет условно. Несмотря на обжалование прокуратурой, мягкий приговор устоял в облсуде. К слову, сам текст приговора не обнародован до сих пор.

Говорят, чекистов бывших не бывает. Видимо, тоже самое можно сказать об обнальщиках. Всего через год после первого приговора Максим Анатольевич, судя по материалам нынешнего уголовного дела, взялся за старое.

Второй раз хлопнули его 10 июня 2017 года и отправили в СИЗО. Произошло это спустя всего два месяца после скандальной отставки председателя облсуда Виталия Богомолова и его зама Маслова, произошедшей на основании материалов оперативных проверок УФСБ. Началась аккуратная зачистка областного суда. Максим Анатольевич в ней активно поучаствовал, даже не выходя из СИЗО.

26 июля в кафе «Питница» на простекте Революции супруга Скоркина Алена Зарецкая передала адвокату Максиму Шмакову 4 миллиона рублей за изменение меры пресечения для своего мужа. Это была операция ФСБ. Шмаков был адвокатом знаменитой конторы «Баев и партнеры» и сыном судьи областного суда Ивана Шмакова.

Баевские адвокаты устроили прозвучавший на всю страну перформанс в защиту коллеги, взявшись вызволять его из СИЗО чуть ли не всей конторой - в заседании защищали Шмакова девять адвокатов, каждый из которых пытался обосновать, почему их коллега не должен сидеть в СИЗО. Кстати, во время этого демарша вскрылись очень любопытные подробности. Шмаков-младший, оказывается, был очень хорошо знаком с Вадимом Ишутиным и склонял Алену Зарецкую к подписанию какого-то имущества в пользу Ишутина. И, вообще, угрожал связями Вадима Борисовича. Если почитать отчеты в СМИ, то создается впечатление, что именно Ишутин слил задолжавшего ему Скоркина правоохранителям. Но тут можно только гадать.

Суд тогда оставил Шмакова-младшего в СИЗО. Спустя несколько месяцев он вину признал и уехал на три года на кировскую спецзону. А Шмаков-старший уволился, не дожидаясь приговора сына. Казалось, Скоркин в очередной раз заслужил скощуху. Но что-то пошло не так.

Самого Скоркина выпустили под домашний арест в начале 2018 года. Но дело, которым занималось главное следственное управление ГУ МВД по Воронежской области, расследовалось очень жестко. Была создана специальная следственная группа. Если на первоначальном этапе вменяемый незаконнный доход составлял всего 20 миллионов, то затем он увеличился сначала до 220 млн, а затем и вовсе до 300 млн рублей. А число соучастников увеличилось с 17 до 27. И, в конце концов, был установлен общий оборот обнальных фирм, связанных с группой Скоркина. Он составил за два года (с 2015 по 2017 год) 12 миллиардов рублей. В группе, кроме осуществлявшего общее руководство Скоркина, было пять «бригадиров», каждый отвечал за свое направление - бухгалтерию, инкассацию, транспортировку и т. д. Группа работала в пяти областях - Воронежской, Липецкой, Ростовской, Самарской, Московской, а также в Краснодарском крае. Такса по обналу составляла 2,8%. После того, как группу Скоркина хлопнули, ценник обнальщиков в городе резко пошел вверх - до семи -десяти процентов.

Дело для такого числа фигурантов было расследовано сравнительно быстро: в августе 2018 года было закончено предварительное следствие. На ознакомление со 150 томами уголовного дела у 27 обвиняемых и их защитников ушло два с половиной года. И феврале 2021 года  дело попало в суд.

Не скучай, смотри футбол!

Скоркин был выпущен под домашний арест после девяти месяцев в СИЗО еще в марте 2018 года. А 9 мая 2018 года устроил веселую провокацию для УФСИН. В этот день в Волгограде проходил финал Кубка России. Играли уже не существующее «Тосно» и курский «Авангард». Так себе вывеска. Но фанат «Реала», ЦСКА и вообще футбола Максим Скоркин  выложил фото со стадиона в соцсетях с комментарием, из которого следовало, что он был на стадионе. Связанные с Ишутиным СМИ подняли вселенский вой, но никаких репрессий со стороны следствия и УФСИН в отношении Скоркина не последовало. УФСИНу даже пришлось специальный пресс-релиз выпускать о том, что Скоркин не нарушал условий домашнего ареста. Пошутил просто. А вскоре и сам домашний арест заменили на подписку о невыезде.

Которую снова изменили в нынешнем январе, когда дело было уже год как в суде. Судья Морхова изменила Скоркину меру пресечения на запрет определенных действий. В чем запрет, не разъяснялось. Но повод был серьезный. Согласно апелляционному определению суда, как минимум двум участникам процесса - обвиняемому и свидетелю стали поступать угрозы. Но тогда ни Морхова, ни облсуд не стал водворять Скоркина в СИЗО. Основание для столь мягкого изменения меры пресечения: Скоркин имеет на иждевении двух малолетних (то есть до 10 лет) детей и еще одного несовершеннолетнего ребенка.

Наличие такого количества детей - это повод порассуждать, какой приговор может ждать Максима Анатольевича. Вину в незаконной банковской деятельности он признает полностью, а вот в организации преступного сообщества нет. Точнее, судя по комментариям его адвокатов, сильно рассчитывает на либерализацию законодательства, касаемо 210-й статьи. С тем, чтобы ее не применяли к предпринимателям. Себя Максим Анатольевич относит именно к легальным предпринимателям: дескать, был ресторанный бизнес, какие-то салоны, есть доли в строительном бизнесе и даже состоит в учредителях «Лиги уличного баскетбола». Но вот прокатит ли такое объяснение в суде?

Дело в том, что еще в феврале 2020 года Государственная дума приняла в первом чтении президентские поправки в УПК, смягчающие и фактически делающие невозможными применение 210-й статьи в сфере бизнеса. Правда, с важным замечанием, если юрлица, заведомо созданы для совершения тяжких и особо тяжких преступлений, то к ним 210-ая применяться может. Но в том-то и дело, что основная статья, вменяемая группе Скоркина - ч. 2 ст. 172 УК РФ «Незаконная банковская деятельность» организованной группой и сопряженная с извлечением дохода в особо крупном размере относится к категории тяжких (до семи лет). То есть теоретичекая возможность применять 210-ую в деле Скоркина есть, предусмотрена законом. А вот на практике лишь две обнальные группы попали под ее действие. По одной в Москве (на 122 млрд, 12 человек) и в Перми (1 млрд, 13 человек). В подавляющем большинстве случаев обнальщики получают условные приговоры. Но тенденция к ужесточению борьбы с обнальными схемами очевидная. Если в 2015 году за незаконную банковскую деятельность в стране было привлечено всего 816 человек, и реальный срок получил 61 осужденный, то к 2019 году привлечено уже почти пять тысяч человек, из которых 380 уехали на зону.

С момента исчезновения Скоркина уже прошло 20 дней. Вряд ли он исчез, не подготовившись тщательно к своему побегу. Каждый борется за свою свободу как может. Скоркин не исключение.

Следующее заседание по делу Скоркина назначено на вторник 22 августа. Что-то подсказывает, что оно снова не состоится.

Поймай меня, если сможешь.

Александр Пирогов