Мэр Воронежа Вадим Кстенин: «Самый сложный день в моей работе еще не наступил». Часть I

Говорят, город - злая сила, страшная сила. Чем больше город, тем сильнее он засасывает. Выкарабкаться может только сильный. В разговоре с главой города-миллионника Вадимом Кстениным мы попробовали разобраться, что нужно для того, чтобы Воронеж стал не только страшной силой, но и силой, комфортной для жизни. Для удобства восприятия мы разбили это интервью на три части.

Работа мэра, как мне кажется, это история не столько про власть, сколько про бешеный ритм жизни. Во сколько начинается рабочий день мэра, во сколько заканчивается?

В понедельник и четверг работа начинается в этом кабинете в 5.20 утра. Остальные три дня в 7.50 утра. Заканчивается, как бог даст, но не раньше девятнадцати часов. Бывает, и допоздна приходится трудиться. В субботу, в основном, какие-то объезды. Если не успеваешь в будние дни, то по субботам с документацией работаешь. Но я стараюсь в течение дня просмотреть всю документацию, которую четыре раза в день сюда, примерно вот столько приносят (показывает руками стопку высотой около 30 см - авт.), стараюсь находить время, чтобы поработать и с документацией. Рабочий день – это сплошные совещания, выездные мероприятия, контроль строек, ещё чего-то. Ну и, конечно же, официальные публичные мероприятия. Но вот так примерно строится рабочий день.

Кто-то из замов раньше вас приходит?

Раньше уже некуда, наверное, приходить. Над людьми издеваться? Но в 5.20 два раза в неделю приходят все мои заместители. У нас в эти дни первая планёрка начинается в 6 утра. На нее приходят не только заместители, но и ряд руководителей структурных подразделений.

Почему именно в понедельник и в четверг собираетесь в такую рань?

В эти дни в правительстве области проводятся большие межведомственные совещания, в том числе, и по набору людей по контракту с Минобороны. Соответственно, чтобы быть подготовленными к разговору на правительстве, собираемся на час раньше, занимаемся анализом проделанной работы, намечаем планы на последующие несколько дней.

Что для вас было мотивом, когда вы соглашались идти работать мэром, и что является для вас мотивом сейчас?

Мне хотелось поработать системно и видеть результат своей работы, пощупать его руками. Жизнь города – это такая всеобъемлющая история, и поэтому работа мэра многозадачная. И очень хотелось попробовать, смогу ли я с такой многозадачностью справляться. Ведь я в мэрии уже восемь лет работаю, то есть достаточно был погружен в городские проблемы, хотя тот пласт работы, который я выполнял на должности заместителя, был в разы меньше. Пока не стал мэром, я всей глубины многозадачности себе не представлял. Понимание пришло уже потом, пришлось погружаться глубже и разбираться детальнее, и первое время было, конечно, тяжело.

Кем вы сегодня больше себя ощущаете: винтиком управленческого механизма или лицом, реально принимающим самостоятельные решения? Главным дворником города или все же политиком? Исполнителем чужой воли и чужих проектов или тем, кто сам определяет цели и задачи? В общем, водителем или кондуктором?

Глобально в системе государственной власти мы тут все винтики. И по большому счёту мы все люди-функции, которых можно заменить, и ничего страшного, наверное, не произойдёт. Что касается региональной политики, то я ощущаю себя, во-первых, ну точно не дворником, а инженером, потому что от моих решений зависит очень много в дальнейшей судьбе и в направлениях развития города. Политик? Да. Тут спорить не стану. Изначально у меня было иное мнение. Думал, что можно как-то работать по-другому. Нет, так не получается. И уже давно пришло осознание, что руководитель города не может являться человеком, который просто отвечает за какие-то исключительно технические вещи. Нет, конечно. Когда руководитель города принимает решение, он должен понимать, как оно встраивается в общие тренды, как оно встраивается в целом в политику Воронежской области, да и в государственную политику, безусловно, тоже. Поэтому, конечно, и политик, и инженер. И, можно сказать, инженер человеческих душ, потому что коллектив очень большой. В органах муниципального управления работает не одна тысяча человек. И самое главное, что я вынес за все эти годы работы: ко всем людям надо относиться с большим уважением, что бы они не делали, как бы они себя не вели. Уважение к людям – это самое главное. Ни в коем случае нельзя затрагивать какие-то глубинные человеческие чувства у людей. Надо быть более внимательным и чутким. Да, ты можешь быть строгим руководителем. На нашей памяти - и в области, и в муниципалитетах были очень строгие руководители. Ты можешь быть мягким руководителем, любым. Самое главное, чтобы ты был эффективным руководителем. И руководителя, я считаю, надо оценивать не по чертам его характера, а по его делам.

Мы встречались с вами в 2019 году. К тому времени вы отработали мэром один год. Мне показалось, вы тогда осторожно подбирали слова, но были достаточно откровенны. Теперь я пересмотрел другие, более поздние ваши интервью. Там вы говорите как по писаному, но есть ощущение, что вы стали более закрыты, что ли. Работа меняет вас изнутри? Как меняются или не меняются ваши ценности, отношение к людям?

На таких должностях работать и быть наивным человеком, это смерти подобно. Второе. Конечно же, власть меняет людей. Я не хочу сказать, что она людей меняет в хорошую или плохую сторону. Всех по-разному, но это факт. Есть такое понятие как профессиональная деформация. У любого человека, если он является специалистом в определенной отрасли, обязательно будет какая-то профессиональная деформация. Мэр - не исключение. Я вот, например, абсолютно не люблю снег. Моя семья с этой моей нелюбовью к снегу до сих пор не может смириться (разговор проходил до нынешних аномальных снегопадов - прим. авт.). Я не люблю летающий мусор. Я начинаю не любить людей, потому что они генерят этот мусор. Это профессиональная деформация. Так, конечно же, нельзя относиться к делу. Но что с этим поделаешь, если это все внутри тебя.

Остается ли место наивности и умению удивляться?

Меня иногда удивляют мои сотрудники, когда совершенно очевидные вещи пытаются решить неочевидными методами. Или вообще не решаются совершенно простые какие-то задачи. Вот это меня продолжает удивлять.

В плохом смысле?

Ну, конечно, в плохом. Но, к счастью, бывает и наоборот. Когда чиновники, особенно молодые люди, смело выступают с интересными и порой неожиданными инициативами. Это тоже меня удивляет. Считается, что чиновники не инициативные люди, потому что инициатива наказуема. К счастью, это не так. Все меняется. Приходят и молодые энергичные люди, которые не боятся показать себя непрофессионалами, а просто генерируют идеи. Даже если эти идеи не совсем живые по ряду причин или эти молодые люди что-то недопонимают из-за недостатка информации, все равно рациональное зерно в любом предложении есть. Вот это меня тоже продолжает удивлять: то, что сейчас молодые люди, только что закончившие вуз, более креативны, чем мы, моего возраста люди, и не боятся быть креативными, смелыми. Это на самом деле здорово.

Какие свои ошибки вы можете вспомнить за время работы мэром, как их исправляли и чему они вас научили?

Кто ничего не делает, тот не совершает ошибок. Ошибок, безусловно, за эти годы было достаточно. Тут без вариантов. Это могут быть и стратегические ошибки, когда ты делаешь ставку на достижение какой-то цели, а когда ее достигаешь, оказывается, что она не такая уж и значимая, как изначально казалось. Самая большая, наверное, из всех ошибок, которые я допускал на своем посту была связана с тем, что я считал, что чем больше я приложу усилий, чем быстрее буду бегать и энергичнее трудиться и больше денег в город затащу с разных уровней, с регионального, с федерального, то это будет благо для города. Вот это как раз была ошибка. У каждого процесса есть определённый ресурсный максимум. Если привлечь много денег и при этом не проанализировать ситуацию, каким образом качественно, грамотно и в какие сроки эти деньги вложить в дело, то конечный результат не будет удовлетворительным. Деньги есть, а толку нет. И в этом большая проблема.

А примеры можно?

У нашего города определённый максимум производственных ресурсов. Предел, выше которого прыгнуть можно, но сложно и даже нецелесообразно. Пример: можно принести 500 млн рублей на асфальтирование дорог частного сектора на год. Здорово, у нас сильные дорожники, справятся. А можно в 8 раз увеличить ассигнования на ремонт и строительство тротуаров. Все в ладоши захлопают, но мы просто не сможем освоить эти деньги по одной простой причине: у нас нет столько качественных и опытных бригад. Вот такая ситуация произошла в нынешнем году. Мы затянули выдающиеся относительно нашего бюджета ресурсы, невероятный объём задач на себя взяли. И мы, безусловно, с ними справимся. Просто такими силами справляться, я считаю, что это неправильно, когда люди не кушают, извините, не спят и уже седеют вместе со мной тут день ото дня для того, чтобы эти все задачи выполнить в срок. Мне кажется, такие трудовые подвиги никому не нужны. Нужно качественно распределять средства, сопоставлять с количеством ресурсов, которыми ты обладаешь, и, соответственно, принимать правильные решения. Если ты понимаешь, что у нас в Воронеже, например, мощная дорожная отрасль, что наши дорожники умудряются не только в Воронежской области трудиться, но ещё и все близлежащие области закрывать своими мощностями. Если мы понимаем, что у нас есть крупные и сильные строители, которые никогда не подведут, но есть такие объёмы или объекты, на которые крупные строители просто не зайдут. Неинтересно им это. А маленькие строительные организации не в состоянии такие объекты строить. Поэтому нужно качественное соизмерение собственных сил, собственных ресурсов, ресурсов города для того, чтобы переварить, освоить какие-то глобальные денежные средства. Вот это была моя ошибка. Я, к сожалению, не мог себе представить, что у нас ключевая ставка вымахнет за 15%. Вы понимаете, что сегодня стоимость кредитных ресурсов каких-то совершенно неимоверных денег стоит? Разве это можно было спрогнозировать? А ведь все наши подрядчики на кредитных деньгах сидят. Мы авансируем наши объекты, но весьма скромно. Сложно было спрогнозировать какие-то вещи, связанные с санкциями. Что у нас склады окажутся пустые. Ведь у нас впрок никто материалы или изделия не заготавливает. Все это очень сложные процессы. И вот тут, конечно, была ошибка. Но, повторюсь, мы в любом случае справимся с теми задачами, которые перед нами стоят.

Есть ли какое-то одно ваше главное достижение за время работы на посту мэра, или, может быть, несколько? Такое, о чем можно будет с гордостью вспомнить через десять или даже через двадцать лет после отставки. Идти и говорить внукам: «Вот это я сделал».

Если бы вы мне задали этот вопрос четыре года назад, я бы вам, наверное, точечно какие-то вещи привёл бы, да. Я, например, всегда буду гордиться тем, как мы переделали проспект Революции. Я всегда буду гордиться вещами, которые были созданы, которые и через двадцать лет будут существовать и приносить радость людям: парками, скверами, школами. Но мы сегодня настолько шагнули вперёд, что уже какие-то отдельные объекты даже не выделишь. По одной простой причине. Все ускорилось. Если раньше, вы помните, новый Чернавский мост строили семнадцать лет, то сейчас за восемь лет мы сделали восемь мостов и путепроводов. Вот развязку на 9 Января сделали, классный объект, все здорово едет. Хотя нас и критиковали за то, что мы долго делаем. Но сейчас даже таких объектов счет идет на десятки. Или взять парк «Орлёнок». Тоже нас критиковали до безобразия, просто затыркали с этим «Орлёнком». В результате сегодня это одно из лучших мест отдыха в городе. Все, кто приезжает в наш город, в том числе там и мои коллеги-мэры, все по «Орлёнку» ходят и рассказывают, как им нравится это общественное пространство, как там все здорово. Можно гордиться тем, что мы без денег, привлекли концессионера, сделали «Дельфин», отличный парк, просто суперский. Я очень горд тем, что мы совершенно не потратили на это налогов горожан. И мы создаём некие системные вещи, а мне это очень нравится, когда в различных направлениях можно какую-то систему сделать. «Дельфин» получился. Сейчас будет продолжение «Дельфина» – парк «Танаис», и снова бесплатно для бюджета. Только за счёт средств концессионера, и это будет ещё более интересный парк. Я уже видел концепцию и знаю точно, что это будет круто. Через двадцать лет, когда ты будешь идти по городу с внуками и рассказывать, вот это мы делали и вот это, то, конечно, будет приятно. Еще я горжусь тем, что финансово-экономическое положение города сегодня устойчивое, без долгов. Но простых людей это вряд ли впечатлит, потому что им вообще все равно, если честно, какое у нас тут финансовое положение. Им самое главное, главное, чтобы в городе все функционировало. Вот поэтому это моя личная, профессиональная гордость, но она никакого отношения, наверное, не имеет к оценкам со стороны граждан.

Можете сказать, выделить какой-то один день в этом кабинете, который был самым сложным?

Он ещё не наступил. Самым сложным будет последний день работы в этом кабинете. Он будет самым сложным потому, что я очень люблю эту работу. Мне нравится то, что я делаю. Мне нравится коллектив, с которым я иду. Работа руководителя – это командная история. И в этот самый день все пронесётся перед глазами. Ты будешь все вспоминать и будешь людей благодарить, и тебе будет очень грустно. А, с другой стороны, ты уже одной ногой будешь там, на свободе, скажем так, и по большому счёту, наверное, все скрасится какими-то ожиданиями. Но самый сложный день наступит именно тогда.

Хотел поговорить про взаимоотношения со строителями. Наш губернатор говорит, что у нас никакого строительного клана нет. А «Полтинник» снесли, хлебозавод снесли. В центре строят по 20, а то и по 26 этажей. И всё – депутаты или друзья депутатов. Которые, в свою очередь, назначают мэра. Скажите, есть ли у нас строительный клан и может ли он что-то диктовать мэру?

Давайте, чтобы не путаться в понятиях уточним, что в вашем понимании значит слово «клан». Я, к сожалению, не помню дословную расшифровку, но вспоминая какие-то итальянские фильмы, клан это как некая семья, родственные связи, какие-то близкие, тесные контакты, направленные, наверное, на что-то такое плохое.

Почему плохое? В моём понимании, это группа влиятельных лиц, связанная общими интересами и старающаяся не допускать в эту сферу никаких конкурентов. Как-то так.

Ну, здорово, конечно. Но если брать статистику, то никакого строительного клана нет. Я всегда придерживался такой же точки зрения, как Александр Викторович (губернатор Гусев - прим. авт.). Я знаю всех наших строителей лично, и руководителей, и их организации. Они все конкуренты друг другу. Вот как конкуренты могут быть неким кланом?

ДСК, ВМУ-2, Еврострой, Аксиома. Вот четверых верхних называю, которые работают во всем согласованно.

На верху списка также есть и «Развитие». И группа компаний Хамина, которая бьётся на аукционах со всеми, кого вы называете кланом. «Развитие» тоже, я бы не сказал, что они прям такой клан с другими строителями. Нет. Мне кажется, у них нет общих интересов. У каждой строительной организации свои собственные. То, что они политически где-то может быть близки друг к другу – да. Ну а что тут скрывать-то? Мы же все прекрасно знаем, кто тут с кем дружит, кто с кем не дружит. Город-то маленький. Кривить душой я не стану. Но дело в том, что можно это применить к любой другой истории. По дорожникам можно то же самое сказать, что у нас есть «клан дорожников», просто посмотрев статистику подрядных работ. У нескольких фирм больше всех подрядов, но это же не значит, что это какой-то клан тут создался. А это значит, что люди просто имеют больше возможностей для завоевания рынка. А у строителей у кого-то земельный фонд больше. Каждый, у кого есть сегодня ресурсы, старается каким-то образом на политику влиять. Это не секрет. И, наверное, поэтому строители имеют своё представительство в думе – и в одной, и в другой. Ничего я в этом не вижу такого уж плохого. И промышленники есть, аграрии и так далее.

И сколько промышленников на две думы? Один.

Не всегда так было, между прочим. Просто, у людей с точки зрения политики какой-то интерес теряется. Последнее время и даже в депутаты многие с большим сомнением идут. Я не знаю, как там про региональный парламент, но в городской не сильно и рвутся. Тут очередь не особо-то большая. Ведь это очень затратные вещи – в депутаты баллотироваться. Так потом еще и работать надо.

У вас еще четыре года полномочий. Какие новые инфраструктурные проекты стоит ждать в 2024-2027 годах?

Мы часто упускаем из виду то, что не находится у нас перед глазами. А оно есть, хотя мы это и не видим. У нас на ближайшие два года, основная задача – это завершить все то, что начато. А начато огромное количество проектов и объектов. В следующем году будем вводить в эксплуатацию долгожданную ВПС-21. Она далеко от города, поэтому о ней никто не говорит, но она уже в большой степени готовности. И в следующем году мы будем её запускать. Было очень много переживаний в момент бурения скважин. Изыскания были проведены, но все равно очень ждал, когда же мы доберёмся до воды, когда посмотрим какой там горизонт, какой столб воды, какое качество. Правильное ли мы решение применили в проекте по очистке этой воды и так далее. Месяца четыре длились ожидания, сейчас пять скважин уже готово. Все нормально. Параллельно мы добились реконструкции ВПС- 9. Это тоже масштабная история, потому что 21-я без девятки не работает, а на девятке там есть некоторые проблемы. И, слава богу, и финансирование нашли и на одну ВПС, и на другую.

Правильно я понимаю, что ВПС-21 - это федеральная история в смысле денег?

В общем, да. Там инфраструктурный бюджетный кредит, который мы смогли привлечь под минимальные 3% годовых. Да, это все инфраструктурные бюджетные кредиты, которые возвращаются. У нас многие люди думают, что мы действительно взаймы деньги берём. Не совсем так. На возвратность этих средств закладываются другие совершенно механизмы. Они возвращаются через налогообложение. Когда инфраструктурный бюджетный кредит, там закладывается возвратность инвестиций через региональные налоги, через повышение региональной налогооблагаемой базы за счёт создания различных девелоперских проектов. То есть в этом процессе участвуют, в том числе, и застройщики. Через их налоги возвращается как раз этот инфраструктурный бюджетный кредит.

Что еще из важных инфраструктурных объектов предстоит завершить ближайшее время?

В следующем году мы завершим реконструкцию котельной на Туполева и наконец-то уйдём от теплоснабжения домов от котельный ВАСО, которая и так уже на ладан дышит. У нас в следующем году будет перекладка систем магистральных трубопроводов в этом районе. Об этом тоже никто не пишет, но это очень масштабная работа. Средства все выделены и мы чётко понимаем, когда, в какие сроки, что произойдёт.

Что касается дорожного строительства. Безусловно, в следующем году будет завершен первый этап строительства дублёра Московского проспекта, планируем улицы Донскую и Солнечную сделать и приступить к последующим этапам – это улица Свободы. Свободу будем расширять. Полностью этот масштабный проект «дублёр» будет завершён в 2025 году.

А с 2025 года планируем начать, может, не с начала года, а как получится, строительство на Московском проспекте инфраструктуры для запуска метробуса. Весь следующий год у нас будет годом проектирования метробуса.

А можно чуть поподробнее про метробус – куда и как он пойдёт?

Я сейчас глубоко сомневаюсь в необходимости запускать ветку на неработающий аэропорт. Как перспективное проектное решение на будущее – да. Поэтому проектировать будем от аэропорта досюда (показывает рукой на окно, в котором площадь Ленина видна - авт.), до конца Плехановской. Метробус пройдет по осевой Московского проспекта, будут сделаны платформы и две полосы движения фактически будут заняты общественным транспортом. Метробус будет иметь обособленные полосы, с платформами для посадки посередине дороги. Схема движения по сути такая же, как раньше трамвай ходил, только теперь без рельсов.

Проектировщики местные, или?

В Воронеже мы, к сожалению, не найдём проектировщиков, будем использовать опыт строительства линии метробуса в Белгороде. Будем привлекать московские институты, те, которые имели опыт уже запуска таких вещей. Будем к проектированию серьёзно подходить.

А когда начнется проектирование?

Проектировать начнем уже в следующем году. А по завершению строительства дублёра Московского проспекта, начнём расторговку по строительству. Я пока не знаю, будет ли это одна очередь, будет ли это две очереди. Это все-таки достаточно ресурсоёмкие мероприятия будут, потому что надо будет делать полноценные платформы, остановочные павильоны и так далее. Это из больших объектов дорожных.

«Дублер» и метробус – это проекты правого берега, а на левом берегу чего ждать?

Есть задумка запроектировать путепровод на Циолковского над железной дорогой, чтобы он уходил в сторону микрорайона ВАИ. Этот будущий объект входит в перспективный план дорожного развития города. Но, к сожалению, пока у нас такие мегапроекты идут, этот путепровод будет лишь в перспективе. Точное время его строительства называть рано – слишком много факторов и объектов, которые надо завершить. Понятно, что будет третья очередь Остужевской развязки. Я о ней не говорю, но все понимают прекрасно, что в таком виде мы её не оставим. Мы уже занимаемся бюджетным планированием под завершение строительства Остужевской развязки. Последний этап будет стоить около пяти миллиардов рублей.

Беседовал Александр Пирогов (конец первой части)