Воронежский губернатор Александр Гусев: «Наши действия должны помогать армии, а не создавать негативный фон». Часть I

Успех интервью зависит не от того, кто задает вопросы, а от того, кто на них отвечает. Разговор с губернатором Воронежской области Александром Гусевым получился довольно длинным и содержательным, точно не парадным. В меру откровенным. Только в одной, личной, теме Александр Викторович немного ушел от ответа, имел полное право. Но мы решили и этот эпизод оставить в окончательном тексте. А получилось ли интервью или нет – судить вам. Для удобства восприятия мы разбили вопросы на четыре тематических блока: СВО, экономика, внутренняя политика и личная жизнь.

СВО, безопасность, помощь фронту, работа с мобилизованными и их семьями

– Александр Викторович, в конце года русский человек всегда подводит итоги. Для вас лично год был удачным или нет? Или еще рано говорить?
– Этот год был очень сложный. Я бы его так охарактеризовал. Год, который в чем-то нас изменил, потому что нам пришлось действовать в обстановке высокого напряжения и иногда принимать решения, которые нам, как руководителям, были не свойственны в другой ситуации. Даже рассматривать эти ситуации. Не говоря уже о том, чтобы в них принимать решения.
– Вы – высшее должностное лицо региона, и вам, наверное, проще, чем обывателю, представить себя на месте Президента, главнокомандующего. Окажись вы на месте Путина, вы бы решились отдать приказ о начале специальной военной операции на Украине?
– Уже много было сказано о том, почему такое решение было принято. Мы все понимаем, что в последние годы из Украины делали анти-Россию и, к сожалению, делали это успешно. Поэтому такого конфликта было не избежать. Это уже лично мое мнение. Я понимаю, что оно часто озвучивалось, и совершенно искренне его придерживаюсь: конфликта было не избежать. Думаю, что Президент пытался по максимуму оттянуть начало специальной военной операции, которая, наверное, могла бы начаться еще в 2014 году. И принять такое решение, вероятно, мог только смелый и решительный человек. Наш Президент – человек смелый и решительный. Я думаю, что многие из числа смелых и решительных людей такие решения бы принимали.
– Вы в том числе?
– Еще раз. Многие бы в такой ситуации такое решение приняли бы.
– Знаю, вы общались с мобилизованными во время их подготовки. Что вынесли для себя?
– Смотрите, мы такую позицию в части помощи мобилизованным и в целом военнослужащим для себя приняли: мы помогаем тем воинским частям, в которых служат наши мобилизованные. Но нет ни одной воинской части, где есть только мобилизованные из нашей области. То есть там, как правило, находятся люди из нескольких регионов. Мы для себя осознанно приняли решение работать через командиров таких частей, чтобы понимать, какие там есть насущные проблемы, стараясь помочь в их решении и координируя всю работу с Национальным центром управления обороной.
Когда я в Богучаре общался с мобилизованными, там была рота, которая занималась только подготовкой. И вопрос, на мой взгляд, наиболее существенный, хотя там много было разных вопросов: и какие-то личные просьбы, и вопросы воинской подготовки и так далее. А один из вопросов, который мне задал как раз человек, которого мобилизовали из другого региона, не из Воронежской области, звучал так: «А вы приехали и будете помогать только воронежским?» Я ему говорю: «Да нет, мы не делим на наших и не наших. Вы здесь все одинаковые, все наши, вы уже один воинский коллектив». Он сказал: «Спасибо за то, что будете помогать всем». Собственно, из этой логики мы и действовали. Мы и до этого приняли такую логику, но этот разговор для меня явился подтверждением того, что мы правильно поступаем. И для меня это был главный момент в беседе. Хотя еще раз – вопросов было очень много. И личных вопросов, и вопросов, так сказать, общих для подразделения.
– Некоторое время назад в Сети появились видеообращения родственников мобилизованных, в том числе из Воронежской области. Я видел три таких обращения. Кто-то говорит, что это срежиссированное действие, сделанное в интересах наших противников. Но люди, во всяком случае большинство, там реальные. Вы пытались разобраться с проблемами этих людей? Конкретно тех, кто был на видео. И планируете ли вы личное общение с родственниками мобилизованных?
– Я с ними встречался в самый такой, горячий, ну или разогретый период. Это ни для кого не секрет. В один из выходных дней, когда люди пришли подать заявление в нашу приемную. Я увидел, что они собираются, и пригласил их к себе в кабинет. И это общение, на мой взгляд, получилось достаточно правильным по настрою. Речь не в том, чтобы понять, кто кого провоцирует. Наверное, эти вбросы со стороны недругов есть, и они были нацелены на эту категорию людей – близких родственников тех, кого мобилизовали, с неверной информацией о том, что «все пропало, все погибли». Так велась пропаганда с той стороны. Эти люди, родственники мобилизованных, не знали ситуацию более детально, потому что не общались со своими родными и, понятно, не всему верили. Тем не менее у них была совершенно обоснованная тревога за родных. В результате этой встречи мы договорились о том, что включимся в ситуацию и поможем с тем, чтобы наши мобилизованные оказались в хорошо сформированных воинских подразделениях с опытными командирами. Речь никогда не шла о том, что «верните наших детей, мужей в тыл, они должны служить в теробороне», или как-то по-другому. Свое обещание мы выполнили. Я думаю, что это в известной мере понятно, что не полностью, но успокоило людей. По крайней мере мы с ними находились в контакте несколько недель. Они запустили нас в свой чат, и там мы с ними обменивались информацией.
Я не закрываюсь, я готов общаться. Разумеется, есть проблемы. Но, на мой взгляд, сейчас ситуация кардинально меняется: на линии соприкосновения, в частях, в которых проходят подготовку и которые будут участвовать в специальной военной операции, сейчас уже нет, так скажем, ошибочных, иногда неоправданных действий. Сейчас все выстроено в логике подготовки военнослужащего в сложных условиях специальной военной операции.
– Лично у вас кто-то из родственников, близких, хороших знакомых есть сейчас на фронте? Поддерживаете ли отношения?
– У меня, к сожалению, достаточно небольшая семья и близких родственников не так много. И по возрасту никто не подходит под условия мобилизации. Поэтому у меня нет таких людей, кто служил бы.
– Некоторые ваши коллеги делают себе пиар на СВО. Почему вы скромничаете?
– Я бы не согласился, что кто-то делает пиар, если говорить о моих коллегах-губернаторах. Думаю, что они исходят совершенно из другого, не из каких-то своих личных задач. Они пытаются населению, родственникам как раз мобилизованных или тех, кто ушел добровольцем, донести какую-то информацию. И то, что они посещают центры подготовки, проводят еще какие-то действия, в этом ничего плохого нет, и то, что они описывают, в этом тоже нет ничего плохого.
Почему мы не стараемся эту информацию, скажем так, широко «публичить». Потому, что часто вот эти действия воспринимаются таким образом, что якобы в армии все плохо и теперь только гражданское общество поможет решить все проблемы, а это заблуждение. Да, мы должны помогать, и да, мы это делаем. Я неоднократно говорил и то, что делается правительством, и то, что делается людьми, жителями Воронежской области, важно. Огромное спасибо им за это. Но нельзя сейчас стараться какие-то негативные аспекты создавать вокруг армии. Это мое глубокое убеждение, поэтому мы, оказывая поддержку, стараемся особо нигде не раздувать эту информацию. Я не вижу ничего плохого в том, что кто-то это делает и говорит о том, что, сколько и чего сделал. Но важно, чтобы наши действия помогали армии, а не создавали вокруг нее какой-то негативный фон, а тем более проблемы.
– Все для фронта, все для победы. Областное правительство создало Фонд поддержки СВО (Воронежский областной фонд социальной поддержки населения), в который был собран 81 миллион рублей. Если уже больше, поправьте.
– Да, уже больше. 100 миллионов уже есть.
– Расскажите, как ведется работа по сбору денег и на что эти деньги тратятся.
– Мы не создавали специальный фонд под СВО. Это фонд, который действует уже много лет. Деньги в нем аккумулируются под разные задачи, в том числе мы из него всегда поддерживали творчество одаренных детей и молодежь. С начала специальной военной операции мы начали его наполнять, но первые расходы из него осуществлялись не на поддержку воинских формирований, потому что в то время – февраль, март, апрель – это еще не было актуально и ни один регион этим не занимался. Мы в том числе помогали беженцам, которые приехали. Людям были необходимы адаптация, хоть какие-то элементарные условия для проживания здесь. Все средства, которые начали поступать с конца сентября, после объявления частичной мобилизации, уже «окрашены», они являются целевыми для поддержки воинских формирований, для поддержки наших военнослужащих, которые призваны с территории области. Вот эти, уже целевые деньги, мы расходуем только на цели СВО. Подход вот такой: все, что было до 21 сентября, – это деньги, которые могли тратиться, в том числе и на поддержку беженцев, и еще на задачи, связанные с материальным обеспечением. С 21 сентября все средства идут только на поддержку мобилизованных. Безусловно, 100 миллионов – солидная цифра. Кстати, есть и муниципальные фонды. Я недавно был в Кантемировке. Там собрали 7 миллионов рублей. Кантемировцы немного по-другому ими распоряжаются: эти средства они направляют на поддержку семей мобилизованных, что тоже очень правильно. Делят эти деньги как раз через актив, созданный из семей мобилизованных. То есть тут уже есть некий общественный контроль. Средства правительства области – это отдельное направление, отдельная статья поддержки, которая, конечно, больше, чем аккумулировано в фонде. В основном мы направляем деньги на приобретение имущества и технических устройств для помощи нашим бойцам. Помимо того, что мы помогаем воинским частям, в которых служат жители Воронежской области, мы еще и помогаем тем частям, которые сейчас дислоцируются в области. Их достаточно много размещено дополнительно. Со всеми командирами мы находимся в контакте и направляем уже средства из фонда и из бюджета. Такая возможность у нас есть.
– Еще до начала спецоперации была создана некоммерческая организация «Образ будущего». В нее вложено целых 130 миллионов бюджетных средств. Вы недавно участвовали в распределении грантов этого «Образа». На что тратятся деньги и изменились как-нибудь приоритеты выделения грантов с учетом СВО? А то как-то странно во время боевых действий тратить бюджетные деньги на создание, например, сельского арт-кафе.
– «Образ будущего» – это, на мой взгляд, совершенно правильная инициатива, ничего плохого нет в том, что мы сегодня занимаемся такой работой. Фактически это работа с активной частью населения, которая хочет каких-то изменений. Да – локальных, да – небольших, да – в своем населенном пункте. Тем не менее они этих изменений хотят, а мы в этом им помогаем. Схема сама по себе неплохая: там 50% внебюджетных денег. То есть мы добавляем ровно 50%: есть 130 миллионов внебюджетных и еще 130 миллионов добавляется из бюджета. Я поддерживаю работу в этом направлении. Мы перед собой ставим задачу, что будем финансировать ровно столько, сколько будет внебюджетных средств. Жизнь не остановилась с началом СВО, и люди хотят какого-то дополнительного комфорта, каких-то положительных изменений. И очень хорошо, что они сами являются инициаторами и исполнителями, то есть деньги идут через них. Мы выделяем деньги им, а они уже организуют исполнение тех работ, которые заявили. Процедуры конкурсные, заявок много. Их гораздо больше, чем у нас средств. Поэтому в целом я считаю, что этот механизм работает достаточно эффективно.
– Он как-то переориентировался с началом СВО?
– Вы знаете, нет. Но одно из направлений, о котором мы договорились, – поддержка волонтерских инициатив, связанных с помощью, прежде всего с помощью семьям мобилизованных. Ну или если эти волонтерские инициативы направлены на поддержку СВО. Здесь мы будем помогать.
– Александр Викторович, вы общаетесь с промышленными кругами, с бизнесом, с элитой. Как они участвуют и помогают в условиях СВО? И, может быть, откроете тайну, как они относятся к ситуации, поддерживают или нет?
– Я не встречал в этой среде людей, которые бы не поддерживали проведение специальной военной операции. Очень хорошо, что они не покупаются на дешевую ложную информацию – лжепропаганду.
– Кто-то мог бы и уехать…
– Кто-то мог бы. Но они, на мой взгляд, заняли достаточно правильную патриотическую позицию и, наверное, как и мы, не очень тиражируют эту информацию. Допустим, через нашу региональную общественную организацию «Лидер» они направили уже около 30 миллионов рублей на поддержку СВО. Плюс каждое предприятие приличными суммами помогает отдельно. Я знаю, например, что Нестеров Борис Алексеевич и Лукин Сергей Николаевич направили на то, чтобы помочь решить некоторые проблемы наших летчиков в Балтиморе, около 20 миллионов рублей. Многие принимали подобные решения. Например, Александр Иванович Цыбань. Он выплачивает деньги мобилизованным, призванным с его предприятия – 100 тысяч плюс сохраняет заработную плату. Это тоже добро, это поддержка для семьи.
– А много таких?
– Да, таких примеров очень много. Я с большой благодарностью отношусь к этим людям. Их огромное количество. Основная масса – руководители предприятий, с которых призвали мобилизованных. Они в той или иной мере поддерживают либо семьи, либо самих мобилизованных через выплаты, либо поддерживая проведение специальной военной операции, включаясь в решение задач воинских подразделений.
– Участвуют ли представители власти в похоронах воинов, погибших в СВО?
– Да, участвуют. Всегда участвуют в этих мероприятиях главы муниципальных образований. Наша задача – дальше работать с семьями, потому что первые месяцы особенно тяжелые. Это большая утрата, поэтому, конечно, нужно внимание с нашей стороны. Мы нацеливаем муниципальных руководителей, что прежде всего нужно уделить внимание семьям, а все эти детали – оплата процедуры похорон, это уже за счет муниципального бюджета происходит само собой.
– И чтобы завершить военную тему. Какая у вас военно-учетная специальность? На сборы когда-нибудь попадали?
– Мне три года назад присвоили очередное звание. Я – капитан запаса. По военно-учетной специальности – командир роты химической и радиационной разведки. На сборах был в Костромской области полтора месяца. Что такое воинская служба в принципе знаю, конечно, в несложном формате.
– Общевойсковой защитный комплект - все тот же, как и в советские времена?
– Да. Надеть этот костюм и услышать команду «вспышка справа» было святое дело.

 Беседовали: Андрей Мазов и Александр Пирогов